Дефицит штанов в стране пытались восполнить моряки: в Кениге большой рыбный порт – привозили джинсы из загранрейсов и продавали с рук.
В городе даже был специальный официальный Вещевой рынок – понятно, все звали его Барахолкой, там и продавали по 200-220 руб., впрочем, если моряка ловила там милиция или дружинники, то джинсы отбирали как предмет спекуляции (так - а не бизнесом - называли тогда перепродажу чего-либо по повышенной цене), и человеку закрывали визу, ну а студента (некоторые мариманы, чтобы не попасться, нанимали продавать штаны студентов или бабушек) могли отчислить из института.
То есть, работал совершенно официальный рынок для продажи с рук, но за саму продажу с рук брали за жопу - не не самая большая странность советского времени.
Стипендию платили 40 руб., после распределения в Москву моя зарплата мнс была 120 руб., а 1 кг мяса стоил 2 руб. (и продавалось оно только в Мск, и люди ездили за ним в столицу из Владимира, Калинина /теперь Тверь/, Калуги, Рязани, Ярославля и т.д.), а поллитру водки государство отпускало за 5 руб. с копейками.
Так вот, моряки привозили на продажу не только сами джинсы – «коттон», но и отрезы джинсовой ткани, пуговицы "баттоны" (и специальные щипцы, чтобы пуговицы к ткани приклепывать), зипперы-молнии с тиснеными логотипами-язычками, катушки фирменных толстых оранжевых ниток и - рулонами тесьмы (ее нужно было резать на флажки и обметывать) - лейблы с вышитыми логотипами Super Rifle, Montana, Wrangler и др.
И мой рукастый однокурсник, живший в общежитии в соседней комнате, затеял капиталистическое производство. Занял на каникулах большие деньги – несколько сотен рублей, купил электромашинку, отрез джинсовой ткани (ах, как одуряюще – пронзительно-иностранным – она пахла!) и всего этого мелкого пуговично-ниточного барахла.
А пахли джинсы специальной заводской пропиткой – и были они благодаря этой пропитке настолько жесткими, что хотя пустые вертикально и не стояли (миф это: они же продавались сложенными в фирменном пакете - ну как этот зигзаг мог стоять), но при первых надеваниях ощущение было, что ноги суешь в две жестяные водосточные трубы.
Настроил каким-то образом машинку, чтобы брала сложенный шов, распорол свои собственные джинсы, тщательно снял все размеры и сделал выкройку. Потом сшил на пробу свои джинсы обратно, сшил новые джинсы по выкройке – и пошел их строчить.
Работа была долгая (нужно же было еще и домзадания делать, и курсовые писать, да и просто в институт ходить, чтобы не выгнали) – но 2-3 пары штанов в неделю у него выходило. Всё-всё сам делал: лейбл под карман вшивал, этикетку с размерами внутрь встрачивал, молнии.
Мы ездили с ним помогать продавать: так было надежнее, чтобы не побили и товар не отняли. Отдавал он не жадничая, по 180-190 руб.: чтобы быстрее брали – так снижался риск, что поймают и отчислят из института. Нам давал по 5 рублей, а иногда и по червонцу, и мы были счастливы.
Покупатели тоже приезжали втроем, а то и вчетвером: тоже чтобы не побили и деньги не отняли, да и покупку потом веселее обмывать.
И все эти друзья-телохранители наперебой давали покупателю советы.
Идет такая группа по рядам, джинсы рассматривает, строчку проверяет, молнии застегивает-расстегивает, сравнивает цены. Потом доходят до нас, наш демпинг их сражает – и начинают штаны наизнанку выворачивать и под лупой изучать.
– Бери, – говорит потом кто-то из его приятелей-консультантов, – добротные портки.
– А не самопал? – волнуется покупатель. Подделок на рынке много, конечно.
– Самопал, – подтверждает эксперт, – никакая фирма, никакая машина никогда так качественно строчку не положит. Это ручная работа, точняк. Но кроме нас с тобой и них – кивает на нас – этого никто не знает. А носить будешь дольше фирменных.
Человек покупает, и мы с чистой совестью идем пить пиво, а потом покупаем еще пива и какой-нибудь еды (в портовом Калининграде выбор был невелик – это всегда была рыба и картошка), по цветочку нашим девочкам – и едем в общежитие жить общим образом дальше .
В историях должна быть мораль для поучения или хотя бы развязка – есть она и здесь.
Боясь какого-нибудь подвоха от родины или судьбы в целом, приятель всю прибыль вкладывал в расширение производства: он боялся, что советская власть запретит, например, ввоз джинсовой ткани – и тогда весь цикл накроется. Поэтому жили они с женой достаточно скромно – но когда власть закрыла барахолку, оказалось, что у бедолаги зависло несколько отрезов джинсы. Вся схема реализации обрушилась, коммерческое производство потеряло смысл – мы советовали ему продать десятки метров ткани, чтоб спасти хотя бы часть средств, но он, в помрачении от масштаба катастрофы, заперся в комнате за машинкой с коньяком и парой ящиков пива.
За неделю трудового запоя он сшил:
осенние джинсовые пальто с теплой подкладкой себе и жене – крепкие, как бронежилеты,
две немнущиеся – а потому ненадевавшиеся на голову джинсовые шапки,
джинсовый зонтик – тяжелый, водопритягивающий и протекающий,
палатку для рыбалки двухместную – тяжеленную, протекающую, линявшую и красившую залезавших внутрь,
рюкзак – тоже тяжелый, протекающий и линяющий,
несколько галстуков – таких плотных, что они не завязывались,
несколько пар носков – мне кажется, что по смелости идеи, хитом были именно они – которые, как и ушанки, не меняли форму, и поэтому не натягивались на ноги.
Ну а из мелких обрезков он еще ухитрялся шить картины-аппликации, которые раздаривал нам на память.
Красиво, впрочем, всё это изобилие было совершенно невероятно – как вместе, так и по отдельности.
– Как же так, Володя, – спрашивали мы совершенно охуевшего от результата кутюрье, – почему ты строчил совершенно роскошные штаны, но не справился с носками?
Похоже, он и сам размышлял над этим, потому что ответил сразу:
– Так джинсы-то я гнал по выкройкам, а с носками и шапками импровизировал. Там был бизнес, а это – искусство.
Ну а аппликацию я бережно храню, вот она
это Адам и Ева: она на переднем плане. Протягивает ему яблоко: закусывать, когда отхлебывает из бутылки, сорванной с Дерева познания добра и зла.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →