Хотя я и постарался объяснить в комментах, что для меня это форма отдыха: дошел уже до 2013 г. и заново переживаю то - контрастно менее психопатичное по сравнением с нынешним - время и опять улыбаюсь многим вашим комментариям.
А время от времени радуюсь и собственным совершенно забытым текстам: ай да Пушкин и всё такое.
В частности, нашел добродушную - и, как мне кажется, вполне качественную - пародию на рассказы Игоря Голубенцева.
Держите:
Талантливому, но не очень раскрученному питерскому графику Игорю Г., занимавшемуся малодоходной книжной иллюстрацией, удается наконец выйти на действительно солидного заказчика. Компания собирается ошеломить рынок новой линейкой, над которой трудились десятки ученых. Это действительно принципиально новая разработка - её суть хорошо отражает уже придуманный слоган: "Женские прохладки - комфорт в любую жару".
Получив два месяца на создание концепции и более чем щедрый аванс, Игорь первым делом покупает Applовский iPad, пару шимановских спиннингов и несколько катушек, рапаловские блесны, две литровки 18-летнего Glenfiddich - и уезжает под Петрозаводск на рыбалку: он верит, что вдохновение, если понадобится, его догонит.
В поезде создает папку с названием Pro_hladki, но дальше дело не идет. Это не страшно: времени еще вагон.
Отхлебнув виски из эмалированной кружки и пристроив к костерку на рожнах выпотрошенных щучек, Игорь решает поработать. Достает из рюкзака планшет, открывает папку - и видит там вордовский файл. Игорь точно помнит, что сам он его не писал - и что вчера его там не было. Нет, конечно, одну бутылку он почал накануне в поезде - но не настолько же.
Текст короткий, и Игорь прочитывает его залпом.
Это крошечный рассказ, и раньше ему ничего такого не попадалось. Сочный, лаконичный, с удивительным языком, захватывающим сюжетом – и невероятной, совершенно неожиданной развязкой. При этом он еще и смешной, и очень трогательный.
Вообще, Игорь следит за современной литературой, но автора, способного так писать, не знает. Пожалуй, что-то подобное мог бы писать О'Генри – да только где там сейчас тот О'Генри, да и реалии рассказа самые что ни есть современные. Игорь прихлебывает еще виски, задумчиво, не замечая вкуса, объедает запеченных щурят, и ложится спать.
Утром, подливая себе виски в заваренный в котелке кофе, Игорь решает перечитать рассказ на свежую голову. Он в той же папке, никуда не делся. Но только за ночь к нему добавился еще один, не хуже. По стилю, наверное, всё тот же щемящий очень современный О'Генри: киллеры и хилеры, айподы и флэшмобы, лимузины и мизулины.
Игорь уже не удивляется, и с ощущением какого-то радостного просветления идет побросать спиннинг. Вечером в айпаде его ждет еще один потрясающий рассказик, на следующее утро еще.
Через пару дней Игорь разбирает спиннинги, заливает костерок водой из котелка, упаковывает в рюкзак катушки, переложенную травой рыбу, и вторую - так и нераспечатанную - бутылку вискаря, аккуратно пристраивает драгоценный планшетник в глубокий карман куртки и едет в Питер поговорить с издателями. Заодно уж, еще из Петрозаводска, рассылает по рассказику в глянцевые журналы.
Успех мгновенный и безусловный. Vogue, Cosmopolitan, Playboy – разумеется не наш, а тот, настоящий: с текстами работают лучшие переводчики. Гонорары ошеломляют. Новый мир и Знамя берут в банках огромные кредиты: они хотят видеть прозу Игоря в своих выпусках и знают, что прибыль от публикаций перекроет все издержки. Критики пишут о необыкновенном возврате в России интереса к толстым литературным журналам. Это тянет и на национальную идею, и на национальную премию Большая книга – да только зачем она теперь Игорю.
Планшет продолжает бесперебойно выдавать по два рассказа в сутки – всякий раз лучших за всю историю мировой литературы. Аванс, взятый под дизайн-концепцию прохладок, Игорь мог бы вернуть уже тысячу раз, но компания-заказчик его не торопит.
Сам Игорь, не расставаясь с планшетом, летает на рыбалку на Кубу, на Сейшелы, на Большой Барьерный риф, на Камчатку, на Аляску или в Гренландию. У него несколько домов в разных концах света – но два раза в месяц он обязательно наведывается к себе на Литейный. Там, в его когда-то нерасселенной а теперь целиком выкупленной коммуналке, он первым делом снимает мешковину, покрывающую дожидающиеся его холсты на больших мольбертах и этюдниках.
Игорь смотрит на новые мазки и линии, появившиеся в его отсутствие, фотографирует их, наливает себе немного виски в эмалированную кружку, садится на табуретку, смотрит на холст и размышляет.
Он надеется, что когда-нибудь мазки начнут возникать на холсте прямо при нём.
Ну а сам Голубенцев пишет так, сравните
http://golubentsev.livejournal.com/